Николай II

БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ

Кризис самодержавия на рубеже столетий

Рубеж столетий оказался роковой гранью в политической истории империи. Недовольство верховным властителем в самых различных кругах особенно быстро стало усиливаться после того, как появились грозные признаки близкого конца "спокойных времен". Уже студенческие беспорядки в феврале 1899 года указывали на рост напряженности в стране, о чем с величайшей тревогой писал своему племяннику из Москвы великий князь Сергей Александрович. Император, в отличие от него, был убежден в прежнем "спокойствии нашей необъятной России", видя в недовольстве студенчества лишь обычное молодежное брожение. Однако уже ближайшие годы показали, что "дядя Сергей" судил о происходящем проницательнее, нежели его венценосный племянник.

Новый век открылся угрожающими событиями. 14 февраля 1901 года выстрел бывшего студента Карповича в министра народного просвещения Н. П. Боголепова возвестил о возвращении политического террора, с которым, казалось, было давно покончено. В апреле следующего года эсер Балмашев убил министра внутренних дел Д. С. Сипягина, пройдя в военной форме в здание Государственного Совета. В письме матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне, Николай писал: "Для меня это очень тяжелая потеря, потому что из всех министров ему я доверял больше всего, а также любил его как друга. Что он исполнял свой долг честно и открыто это все признают, даже его враги " Однако в обществе, все более проникавшемся настроениями либеральной фронды к власти, к любым ее начинаниям и ко всем ее представителям, гибель Сипягина была воспринята едва ли не как праздник свободы. Среди адвокатов, профессоров, журналистов, не говоря уже об учащейся молодежи, открыто выражались симпатии к убийце министра. За двадцать лет, прошедшие со дня взрыва на Екатерининском канале, воззрения общества на террор успели радикально и необратимо перемениться 

Назначенный преемником Сипягина все тот же "сильный человек" МВД В. К. Плеве, "чрезвычайно умный и культурный полицейский", как отзывался о нем его соперник С. Ю. Витте, предлагал жесткими репрессивными мерами восстановить порядок в России. Размышляя о его программе, А. А. Половцов меланхолически заметил, что, как это ни странно, "Плеве - наша действительно последняя надежда". Однако ужесточение чисто полицейских мероприятий не могло дать желанного "успокоения" - в том же году несколько южных губерний оказались охвачены аграрными беспорядками, усилились оппозиционные выступления в либерально-буржуазных кругах, и, самое опасное, все выше поднималась волна политического террора. На протяжении всего двух лет погибло несколько губернаторов, множество жандармских офицеров и особенно тех, кого считали "провокаторами" - истинными или мнимыми агентами полиции в революционном движении. На проведении крупных террористических актов специализировалась возникшая в эти годы Боевая Организация партии социалистов-революционеров. Сам В.  К. Плеве стал ее жертвой 15 июля 1904 года, когда эсер Е. С. Сазонов бросил бомбу в его карету. Его похороны знаменовали собой крушение охранительного курса.

Гибель близких к нему людей, зачастую бывших его единомышленниками, тяжело переживалась императором. В его дневниковых записях этих лет появляется все больше горечи и усталости. Однако ни разгул террора, напоминавший ему печальные дни непрестанной тревоги перед покушениями народовольцев в юности, ни учащающиеся сообщения об аграрных волнениях и рабочих забастовках, усиливающемся ропоте в кругах интеллигенции не могли заставить Николая сделать какую-то попытку изменить ход вещей, прислушавшись к требованиям времени. Ему казалось, что он, законный "хозяин земли Русской", один отвечает перед Богом, и только перед Ним, за все, что происходит в этой "земле". 

Однако происходящее с каждым годом все меньше определялось волей самодержца. К неуклонно растущей в стране революционной опасности добавились серьезные осложнения на Дальнем Востоке, приведшие в конечном итоге к неудачной войне с Японией.

<<   Содержание     >>

© "Лики России", 1998.