Николай II

БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ

Николай и революция 1905 года

1905 год стал переломной вехой - и в российской истории, и в личной жизни императора Николая II и его семьи. Начало года было трагически ознаменовано событиями 9 января в Петербурге, тем самым "Кровавым Воскресеньем", которое до основания потрясло устои монархии, развязав разрушительные стихии русской революции. В конце же его происходит событие, мало кем в то время отмеченное, но по сути своей не менее фатальное для судеб династии и империи, - в императорской семье впервые появляется "Божий человек" Григорий Распутин.

Живя в постоянной тревоге за здоровье сына, получая безрадостные известия с фронтов русско-японской войны, - в феврале было проиграно Мукденское сражение, в мае Россия была потрясена Цусимой, погубившей военно-морскую мощь страны, - император ежедневно получал сообщения о разгуле революционного насилия, грандиозной забастовочной волне, вооруженных восстаниях с баррикадными боями, неповиновении армейских частей. Известная доля ответственности за эту зловещую хронику лежала на самом Николае - начало ей было положено расстрелом тысяч петербургских рабочих, направившихся 9 января с мирной петицией к Зимнему дворцу.

В событиях, приведших к трагедии Кровавого Воскресения, до сих пор остается много неясного, и прежде всего, пожалуй, степень реальной опасности, которую могло представлять грандиозное (до ста сорока тысяч человек) шествие людей, требования которых, несмотря на верноподданнические заверения, были сформулированы в достаточно решительных выражениях. "Немедленно повели созвать представителей земли русской  Повели, чтобы выборы в Учредительное Собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов  А не повелишь, не отзовешься на нашу просьбу - мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом". Организатор готовящейся манифестации, священник Георгий Гапон, человек с психологией политического авантюриста, впоследствии убитый эсерами, посчитавшими его агентом охранки, говорил, выступая на митингах, что если Николай отвергнет петицию рабочих - "тогда нет у нас царя". И все же представляется маловероятным, чтобы мирное шествие в массе своей безоружных людей, несших иконы и портреты императора, легко могло перерасти в насильственные действия, угрожавшие захватом центра города.

Однако меры властей в преддверии 9 января походили скорее на подготовку правительственных кварталов столицы к отражению враждебной армии, чем на обычные усилия по поддержанию порядка. Войска, перекрывшие улицы к центру Петербурга, получили приказ открывать огонь в случае, если манифестанты будут продолжать шествие, несмотря на запрет. Было ли это трагическим недоразумением или сознательной провокацией, но произошедший в итоге расстрел рабочих демонстраций у Нарвских ворот на Петербургской стороне и на самой Дворцовой площади вылился в кровавую бойню. По некоторым подсчетам, в этот день погибло более 1200 человек и около пяти тысяч было ранено. В их числе были женщины и дети 

Трагедия Кровавого Воскресения всколыхнула страну, став детонатором первой русской революции. Как писал монархически настроенный историк С. С. Ольденбург, "9 января  оказалось, что не только интеллигенция, но и "простой народ" - по крайней мере в городах - в значительной своей части находился в рядах противников существующего строя". Рабочие забастовки охватили промышленные центры: за один январь 1905 года число стачечников превысило 440 тысяч человек - более, чем за все предшествующее десятилетие. Резко усилилось влияние крайне левых партий, призывавших к открытой вооруженной борьбе с властью. С весны начался стремительный подъем крестьянского движения, зачастую выливавшегося в грабеж и сожжение помещичьих усадеб, убийства представителей администрации, явочный захват и раздел земли.

"Полиция на местах была в панике. Из всех губерний неслись вопли о помощи и просьбы прислать гвардейские части или казаков. Было убито так много губернаторов, что назначение на этот пост было равносильно смертному приговору", - свидетельствовал современник. Антиправительственные, во многих случаях открыто сепаратистские выступления охватили национальные окраины империи, прежде всего Финляндию, Царство Польское, Прибалтику, кавказские губернии. Особенную опасность для будущего монархии представлял быстрый рост мятежных настроений в армии, ставший очевидным после прогремевшего на всю Россию восстания на броненосце "Потемкин" в июне 1905 года.

В условиях развертывавшейся в стране революции самодержавная власть осталась по существу в полном одиночестве. Требования созыва "народного представительства" звучали в те дни повсеместно - и на политических банкетах либеральной интеллигенции, и в революционных стачкомах на шахтах и заводах. Даже столь лояльные недавно правительству газеты, как "Санкт-Петербургские ведомости", "Свет" и "Новое время", даже консервативное Русское собрание с одним из своих идеологов - придворным генералом А. А. Киреевым, - выступали за созыв Земского Собора как "национальной формы представительства". Отвергать подобные, теперь уже почти всеобщие требования становилось в новой ситуации все труднее. Через две недели после гибели в Москве убитого 4 февраля эсером И. П. Каляевым великого князя Сергея Александровича - одного из самых непримиримых сторонников незыблемости самодержавия - император пошел на уступки. 19 февраля был опубликован подписанный накануне рескрипт Николая новому министру внутренних дел А. Г. Булыгину, где говорилось о намерении "привлекать достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений". Речь шла об учреждении выборной законосовещательной палаты, права которой были бы схожи с функциями Государственного совета прежних лет.

Подготовленный под руководством Булыгина к июлю 1905 года проект Государственной думы рассматривался на Петергофских совещаниях, проходивших с 18 по 26 июля под личным председательством императора. В обсуждении принимали участие великие князья, министры, видные члены Государственного Совета и сенаторы, а также выдающийся историк профессор В. О. Ключевский. Однако утвержденный в эти дни и опубликованный 6 августа проект почти никого не удовлетворил: в раскаленной атмосфере революционных выступлений предложение о создании законосовещательной Думы казалось документом из исторического архива, принадлежащим давно ушедшему прошлому.

Политический кризис в стране продолжал углубляться: в октябре Россию охватила новая забастовочная волна, выдвинувшая два главных требования - восьмичасового рабочего дня и созыва Учредительного собрания. Начавшаяся на железных дорогах стачка с 15 октября стала всероссийской - бастовало свыше двух миллионов человек почти во всех отраслях промышленности. Жизнедеятельность страны была парализована.

Как свидетельствовали многие близкие императору лица, в те решающие октябрьские дни перед Николаем стоял тяжелый выбор из двух возможных путей. Первый, по словам князя Н. Д. Оболенского, заключался в том, чтобы "облечь неограниченной диктаторской властью доверенное лицо, дабы энергично и бесповоротно в самом корне подавить всякий признак проявления какого-либо противодействия правительству, хотя бы ценою массового пролития крови". Такой вариант был психологически ближе Николаю и большинству окружавших его людей. Однако они не могли не отдавать себе отчета в чрезвычайной опасности этого - прямое военное подавление революции требовало безусловной надежности армии, в чем в тех условиях никакой уверенности не было. Не случайно ни один из "сильных людей" в окружении императора - ни его верный сподвижник, петербургский генерал-губернатор в 1905 году Д. Ф. Трепов, ни великий князь Николай Николаевич не согласились на роль военного диктатора в походе против революции. Последний даже угрожал "пустить себе пулю в лоб", как рассказывал министр императорского двора В. Б. Фредерикс, призывавший его встать во главе диктатуры.

В другом случае необходимо было "перейти на почву уступок общественному мнению и предначертать будущему кабинету указания вступить на путь конституционный". Этот вариант отстаивал незадолго до того вернувшийся из Портсмута С. Ю. Витте, представлявший Россию на мирных переговорах с Японией. Подписанный 21 августа Портсмутский мир был относительно благоприятен для побежденной империи - ее территориальные потери на Дальнем Востоке были незначительны, а неизбежный удар по государственному престижу - меньше, чем можно было ожидать. За это Витте был возведен в графское достоинство, и в дни октябрьского кризиса он оказался едва ли не единственным политическим деятелем правящего лагеря, имевшим далеко идущую программу действий.

В докладе, представленном императору 9 октября, Витте указывал, что государственная власть вновь, как и во времена Александра II, должна взять инициативу преобразований в свои руки. "Цель поставлена обществом, значение ее велико и совершенно несокрушимо, ибо в этой цели есть правда. Правительство поэтому должно ее принять. Лозунг "Свобода" должен стать лозунгом правительственной деятельности. Другого исхода для спасения государства нет  Ход исторического прогресса неудержим  Выбора нет: или стать во главе охватившего страну движения, или отдать ее на растерзание стихийных сил. Казни и потоки крови только ускорят взрыв".

Несколько последующих дней в осеннем Петергофе шли непрерывные совещания. Император испытывал глубочайшее недоверие как лично к Витте, так и к его программе, оставаясь при своем убеждении, высказанном им в декабре 1904 года, накануне революционных потрясений: "Мужик конституцию не поймет, а поймет только одно, что царю связали руки, а тогда - я вас поздравляю, господа!" Однако не только Витте или его единомышленник князь А. Д. Оболенский, составлявший проект манифеста "Об усовершенствовании государственного порядка", но и давний оппонент бывшего министра финансов И. Л. Горемыкин, также обсуждавший этот вопрос с государем, и великий князь Николай Николаевич, и даже зарубежный друг - германский император Вильгельм II, десять лет назад приветствовавший "превосходную речь" молодого самодержца о "бессмысленных мечтаниях" тверского земства - все вокруг призывали его уступить, предрекая в противном случае неизбежную катастрофу. Поддавшись общему нажиму окружающих, император 16 октября писал генералу Д. Ф. Трепову: "Да, России даруется конституция. Немного нас было, которые боролись против нее. Но поддержки в этой борьбе ниоткуда не пришло, всякий день от нас отворачивалось все большее количество людей, и в конце концов случилось неизбежное. Тем не менее, по совести я предпочитаю давать все сразу, нежели быть вынужденным в ближайшем будущем уступать по мелочам и все-таки прийти к тому же". В. И. Гурко писал позднее о Николае, "что за все свое царствование он лишь раз принял важное решение вопреки внутреннему желанию, под давлением одного из своих министров, а именно 17 октября 1905 года, при установлении народного представительства".

Манифест 17 октября 1905 года знаменовал собой важнейший поворотный момент в политической истории России. Оставаясь юридически самодержавным монархом, Николай фактически потерял прежнюю неограниченность, а главное - неподотчетность своей власти. Выборы в Государственную думу означали создание в России народного представительства. Хотя первоначальные опыты "парламентаризма" оказались неудачными - как I, так и II Дума были одна за другой распущены из-за преобладания в них оппозиционных партий, сложившихся за считанные месяцы революции, - Российская империя с этого времени бесповоротно превратилась в представительную монархию.

<<   Содержание     >>

© "Лики России", 1998.